Захотелось огня в очаге — чтобы руки к нему протянуть...(с)
Отрывок из книги.
Тринадцать лет.
Что-то произошло с ней в последний год. Нет, она не была больна: в ней просто появилась какая-то усталая задумчивость, тоска, что ли... Она почти не выходила из дома: сидела у окна со своим вышиванием, и часто, неслышно войдя в комнату, Хурин замечал, что она неподвижно застыла с иглой в руке, а глаза ее, не мигая, смотрят в пустоту — словно видят что-то, невидимое ему.
Она почти ничего не ела — пожимала плечами и говорила с виноватой полуулыбкой: не хочется. Она почти не спала — лежала без сна, глядя в темноту широко распахнутыми глазами.
Он все пытался что-то сделать для нее, не в силах спокойно смотреть, как уходит по капле ее душа: она только улыбалась с виноватой нежностью: видишь, какая я...
Какая?
Слабая... Как страшно горит эта звезда...
Любовь моя, девочка моя милая, желанная моя, что с тобой?
Не знаю... Мне так горько и так легко, что кажется — у меня растут крылья, и скоро я улечу отсюда...
Она больше не вставала. Тело ее стало легким, лицо и руки — почти прозрачными, и он иногда ловил себя на том, что не может выдержать ее взгляд.
Единственная моя, родная моя, что мне делать, что?..
Ничего... Все хорошо, милый...
Она не плакала — улыбалась, но слезы медленно текли по ее лицу, а у нее уже не было сил, поднять руку, чтобы стереть их.
Вышивку вот не закончила... жалко, была бы красивая... Белые ирисы — как дома...
Ну, что ты, ну, успокойся...
Мне спокойно... Не тревожься, милый, не надо...
...В этот вечер он так же сидел рядом и рассказывал — даже не очень понимая, что. Говорить все, что угодно — только бы не это молчание.
— Я хочу посмотреть на свадебный убор...
Он обрадовался — тому, что она заговорила, что хотя бы чего-то пожелала, и бросился исполнять просьбу, как повеление.
И, вернувшись, натолкнулся на странный взгляд неожиданно зеленых — трава подо льдом — глаз.
— Ты... пришел?
Он хотел ответить — да, но слово застряло в горле.
— Ты вернулся... Я верила, я ждала... Зачем ты заставил меня уйти? Неужели ты думал, что можно заставить забыть? Что я забуду?
Она снова улыбалась — печально, еле заметно.
— Пожалуйста... не уходи сейчас. Уже недолго.
Он поспешно сел.
— Дай мне руку... нет, не надо: тебе будет больно. Так я и не сумела...
Он не понимал, что происходит. Надо было, наверно, сказать что-то, чтобы разбить наваждение, но он не находил слов.
Она приподняла руку — тень жеста:
— У тебя звезды в волосах, смотри... а волосы — как снег...
Он начал осознавать. И лицо — лицо ее — нет, не ее, другое, юное, незнакомое — почти как тогда, у спящей...
— Мне почему-то кажется — я тоже стала крылатой... Распахну крылья — и поднимусь в небо... Мне всегда хотелось — самой... и буду лететь... лететь...
Голос угасал.
— А сейчас так хочется спать... Ты только не уходи — ведь правда, ты не уйдешь?..
Опустила ресницы.
— Только я больше не засну, как тогда... Я больше не забуду... Пожалей меня, я не смогу больше... Не уходи... — уже засыпая. — Я вернусь...
Дыхание ее было таким легким, что не поколебало бы, наверно, даже пламя свечи. Оно становилось все тише и тише — и угасло...
-
-
16.12.2009 в 22:08-
-
16.12.2009 в 22:16Очень люблю эту книгу..